Напоминаем, 07.11.2013 сын Виталия Никулина и его бывшей жены Ксении Никулиной - пришел в школу с синяком (Никулин и Ксения совместно уже не живут, сын жил то там, то там). Не был бы его отец, Виталий Никулин, гражданским мужем Галины Дмитриевой, известной в РФ активистки левого и рабочего движения, скорее всего, данная история не имела бы продолжения. А так, сразу начался общий шабаш. Опека, КДН, следствие. Госпитализация ребенка на обследование.
В ГКБ №9 ребенку был поставлен диагноз - чрезкапсульный разрыв почки. Далее было заведено уголовное дело № 805768 по факту нанесения тяжких телесных повреждений. Сразу следует отметить, что когда в больницу поступает человек, тем боле ребенок, с разрывом почки – оного человека сразу же тащат на операционный стол. Ибо человеку нужно спасать жизнь и немедленно. В данном же случае - ребенку был назначен в качестве лечения постельный режим. Который, как опять же указано в больничном заключении, ребенок не соблюдал. Однако данный разрыв почки имел свойство не только проходить без операции. Он еще мог перемещаться туда-сюда, с правой почки на левую - на одних страницах медицинского заключения было указано, что пострадала правая почка, на других, что левая.
Далее начались, что называется, следственные действия. Цитирую по заявлению матери ребенка, Ксении Никулиной, в Прокуратуру: «…В декабре 2013 года меня с сыном вызвали на допрос, в ходе которого сын сообщил, что синяки были им получены 05.11.2013 года, дома, в результате падения с кровати на выдвинутые ящики, а также, возможно, некоторые синяки получил в иное время в результате падений в ходе игры (бегал по дому, падал). Хочу особо подчеркнуть, что данный допрос моего сына был первым в ходе предварительного следствия. В январе 2014 года меня с сыном вызывали на медицинскую экспертизу, где никакого медицинского обследования и даже осмотра сын не проходил. Сына в устной форме спрашивали, что у него болит, он ответил, что ничего. На вопрос эксперта, откуда он получил синяки, сын рассказал, как он упал. 14.05.2014 года нас с сыном вызвали для прохождения сыном психолого-психиатрической экспертизы.
По окончании экспертизы мы с сыном были доставлены в Солнцевский МРСО СУ по ЗАО ГСУ СК России по г.Москве, где мы сначала долго ждали прибытия представителей органов опеки. Потом моего сына, Никулина В.В., в сопровождении представителей органов опеки, педагога-психолога и следователя Солнцевского МРСО СУ по ЗАО ГСУ СК России Лысикова А.В., который в данный момент является следователем по уголовному делу № 805768, увели на беседу с и.о. руководителя Солнцевского МРСО СУ по ЗАО ГСУ СК России Величко Е.В. Через некоторое время мой сын, в сопровождении педагога-психолога и следователя Лысикова А.В., переместились в кабинет Лысикова А.В., где в мое отсутствие был проведен повторный допрос моего ребенка. Меня в это время пригласили в кабинет Величко Е.В. где присутствовали представители опеки. Величко Е.В. уведомила меня, что я отстранена от участия в предварительном следствии в качестве законного представителя моего сына и дала мне прочитать документ за подписью Лысикова А.В., в котором было сказано, что ребенок под моим влиянием якобы изменил показания и что на основании экспертизы следствие полагает, что телесные повреждения были ребенком получены в результате побоев, и на этом основании следователь считает целесообразным отстранить меня от участия в уголовном деле в качестве законного представителя моего сына…»
Итак, мы имеем два допроса ребенка. Первый в присутствии матери, второй в присутствии детозащитников. Что говорил ребенок в присутствии детозащитников, насколько детозащитники исказили его слова при записи, по большому счету неизвестно, однако следует отметить два обстоятельства.
Первое - даже взрослые люди, оказавшись на допросе у профессионалов, могут, под психологическим давлением, сказать много всего интересного, не совсем соответствующего действительности и даже совсем не соответствующего действительности. Для защиты от этого взрослому человеку полагается адвокат. Данного адвоката взрослый человек имеет право выбрать сам. Ребенок, вроде бы считается менее разумным и защищенным от психологического давления, чем взрослый человек. Однако ему полагается в защитники тот, кого профессионалы, ведущие допрос, сочтут нужным. Во-вторых следует отметить, что во время суда первой инстанции следствие почему то постеснялось приобщать к делу вторые показания ребенка.
Впрочем, вернемся к ходу событий. Итак, вызывали на экспертизу ребенка в январе. Готова была экспертиза в марте, до следователя Солнцевского МРСО СУ по ЗАО ГСУ СК России Лысикова А.В дошла только в мае. Следователь еще чуток подождал, а затем, 5 мая, вызвал Никулина на допрос в качестве свидетеля, тотчас сделал его подозреваемым, тотчас предъявил ему обвинение, тотчас засунул в ИВС и подал в суд ходатайство о заключении под стражу. Ходатайство было обоснованно стандартно -Никулин может оказать влияние на ход следствия, Никулин скроется.
6 мая состоялось судебное разбирательство. Судья Солнцевского суда, Оленев Всеволод Николаевич, спросил следователя, почему ходатайство подано только сейчас? Следователь ответил, что до этого Никулин был свидетелем, а после экспертизы ему предъявлено обвинение. Судья спросил, почему экспертиза, законченная в марте, оказалась у следствия только в мае. Следователь сказал - экспертиза два месяца дорабатывалась начальством экспертной комиссии. Судья сказал, что первый раз слышит о таком способе проведения экспертизы. Также судья спросил, есть ли у следователя объективные данные, что Никулин влиял на мать ребенка (а через неё - на показания ребенка) или что он собирается скрыться. Следователь сказал, что таких данных у него нет. Но преступление настолько тяжелое, что подозрения достаточно. Судья выслушал всё это и отказал следствию в удовлетворении ходатайства о заключении Никулина под стражу. Прокуратура обжаловала это решение в Мосгорсуде.
К суду второй инстанции следствие решило предоставить доказательство того, что Никулин влиял на ребенка. В качестве доказательств были приобщено постановление об отстранении Ксении Никулиной от участия в предварительном следствии в качестве законного представителя сына и показания ребенка, в том виде, в котором они были записаны детозащитниками (в отсутствии Ксении). В данном случае автору материала немножко непонятна логика следствия. Если на показания ребенка влияла мать ребенка – зачем сажать в камеру отца ребенка?
Вообще, по чисто субъективному мнению автора статьи, если действовать так, как предлагает логика следствия – можно получить железные основания для заключения за решетку любого родителя по любому детозащитному делу. А именно, допросить ребенка в присутствии родителей. Записать показания ребенка в отсутствии родителей (записать с той точностью, с которой детозащитники сочтут нужной), а затем вуаля - доказательство вмешательства родителей в ход следствия - есть. Железные. А что ребенок на самом деле говорил - какая разница. Дееспособности-то у ребенка еще нет. Никаких юридических действий без согласия представителя, который уже назначен следствием, ребенок осуществлять не может.
Судья Мосгорсуда эту логику, видимо, тоже не либо не понял, либо отказался разделить и подтвердил решение суда первой инстанции. Следствию было повторно отказано в заключении Никулина под стражу.
РРП-инфо
Дополнительная информация:
8-968-487-44-97 Галина Дмитриева
8-985-171-60-22 Виталий Никулин
8-905-537-22-99 / 8-916-737-10-33 А.Зимбовский